Неточные совпадения
— Вот видите ли, — продолжал Грушницкий, — мы и отправились,
взявши с собой
ружье, заряженное холостым патроном, только так, чтоб попугать.
— Вон панталоны или
ружье отдам. У меня только двое панталон: были третьи, да портной назад
взял за долг… Постойте, я примерю ваш сюртук. Ба! как раз впору! — сказал он, надевши легкое пальто Райского и садясь в нем на кровать. — А попробуйте мое!
У двоих из нас были
ружья стрелять птиц, третий
взял пару пистолетов.
«
Возьмите, — говорит, —
ружье: не умею из него стрелять».
Сегодня, часу в пятом после обеда, мы впятером поехали на берег,
взяли с собой самовар, невод и
ружья. Наконец мы ступили на берег, на котором, вероятно, никогда не была нога европейца. Миссионерам сюда забираться было незачем, далеко и пусто. Броутон говорит или о другой бухте, или если и заглянул сюда, то на берег, по-видимому, не выходил, иначе бы он определил его верно.
Он расписался, я эту подпись в книге потом видел, — встал, сказал, что одеваться в мундир идет, прибежал в свою спальню,
взял двухствольное охотничье свое
ружье, зарядил, вкатил солдатскую пулю, снял с правой ноги сапог,
ружье упер в грудь, а ногой стал курок искать.
Однако разговором дела не поправишь. Я
взял свое
ружье и два раза выстрелил в воздух. Через минуту откуда-то издалека послышался ответный выстрел. Тогда я выстрелил еще два раза. После этого мы развели огонь и стали ждать. Через полчаса стрелки возвратились. Они оправдывались тем, что Дерсу поставил такие маленькие сигналы, что их легко было не заметить. Гольд не возражал и не спорил. Он понял, что то, что ясно для него, совершенно неясно для других.
Я, разумеется, не захотел отказать товарищу, достал ему, с своей стороны, ружье-с и
взял его на охоту-с.
Дерсу
взял ремни от
ружей,
взял свой пояс, у меня в кармане нашлась веревочка.
Я
взял дробовое
ружье и хотел было стрелять, но меня остановил Дерсу.
После этого мы разобрали травяной шатер,
взяли свои
ружья и пошли искать перешеек. Оказалось, что наш бивак был очень близко от него. Перейдя через болото, мы прошли немного по направлению к озеру Ханка, а потом свернули на восток к реке Лефу.
Он потянулся к дереву,
взял свое
ружье и стал гладить рукой по ложу.
После этого он выстрелил из
ружья в воздух, затем бросился к березе, спешно сорвал с нее кору и зажег спичкой. Ярким пламенем вспыхнула сухая береста, и в то же мгновение вокруг нас сразу стало вдвое темнее. Испуганные выстрелом изюбры шарахнулись в сторону, а затем все стихло. Дерсу
взял палку и накрутил на нее горящую бересту. Через минуту мы шли назад, освещая дорогу факелом. Перейдя реку, мы вышли на тропинку и по ней возвратились на бивак.
Стрелок говорил, что ходить не стоит, так как незнакомец сам обещал к нам прийти. Странное чувство овладело мной. Что-то неудержимо влекло меня туда, навстречу этому незнакомцу. Я
взял свое
ружье, крикнул собаку и быстро пошел по тропинке.
После чая мы с Мурзиным
взяли свои
ружья и разошлись в разные стороны.
Сделав нужные распоряжения, мы
взяли с ним
ружья и пошли на разведку.
Дерсу
взял мои котомку и
ружье.
Через некоторое время он не выдержал роли стороннего зрителя, подошел к нашему фронту,
взял «
ружье» и стал показывать настоящие приемы, поражая нас отчетливостью и упругостью своих движений.
Выходить было жутко, но мы, мальчики,
взяли фонарь, сняли со стены два
ружья, старый заряженный пистолет и вышли.
А когда бабушка зажгла свечу, он
взял подсвечник в руки и, держа его пред собою, как солдат
ружье, закричал в окно насмешливо и громко...
Мечется дедушко по двору-то, как огнем охвачен, вызвал Якова с Михайлой, конопатого этого мастера согласил да Клима, кучера; вижу я — кистень он
взял, гирю на ремешке, а Михайло —
ружье схватил, лошади у нас были хорошие, горячие, дрожки-тарантас — легкие, — ну, думаю, догонят!
Один раз ударил я бекаса вверху, и он, тихо кружась, упал в десяти шагах от меня с распростертыми крыльями на большую кочку; он был весь в виду, и я, зарядив
ружье, не торопясь подошел
взять свою добычу; я протянул уже руку, но бекас вспорхнул и улетел, как здоровый, прежде чем я опомнился.
В другой раз собака подала мне застреленного бекаса; я
взял его и, считая убитым наповал, бросил возле себя, потому что заряжал в это время
ружье; бекас, полежав с минуту, также улетел, и даже закричал, а раненая птица не кричит.
Для охотников, стреляющих влет мелкую, преимущественно болотную птицу, не нужно
ружье, которое бы било дальше пятидесяти или, много, пятидесяти пяти шагов: это самая дальняя мера; по большей части в болоте приходится стрелять гораздо ближе; еще менее нужно, чтоб
ружье било слишком кучно, что, впрочем, всегда соединяется с далекобойностью;
ружье, несущее дробь кучею, даже невыгодно для мелкой дичи; из него гораздо скорее дашь промах, а если
возьмешь очень верно на близком расстоянии, то непременно разорвешь птицу: надобно только, чтоб
ружье ровно и не слишком широко рассевало во все стороны мелкую дробь, обыкновенно употребляемую в охоте такого рода, и чтоб заряд ложился, как говорится, решетом.
Покончив с насекомыми, я
взял свое
ружье и отправился с ним вдоль берега, имея намерение осмотреть береговые обнажения.
После завтрака я
взял свое
ружье и пошел осматривать долинку, в которой мы встали биваком. С утра погода стояла великолепная: на небе не было ни единого облачка, солнце обильно посылало свои живительные лучи, и потому всюду на земле было так хорошо — по-праздничному. Кустарниковая и травяная растительность имела ликующий вид; из лесу доносились пронзительные крики. дятлов, по воздуху носились шмели, порхали бабочки…
Отец
взял с собою
ружье, и, как нарочно, на дороге попалась нам целая стая куропаток; отец выстрелил и двух убил.
По моей усильной просьбе отец согласился было
взять с собой
ружье, потому что в полях водилось множество полевой дичи; но мать начала говорить, что она боится, как бы
ружье не выстрелило и меня не убило, а потому отец, хотя уверял, что
ружье лежало бы на дрогах незаряженное, оставил его дома.
—
Возьми ты Павла Михайлыча
ружье, запри его к себе в клеть и принеси мне ключ. Вот как ты будешь сидеть на медведя! — прибавил он сыну.
— А, так вот это кто и что!.. — заревел вдруг Вихров, оставляя Грушу и выходя на средину комнаты: ему пришло в голову, что Иван нарочно из мести и ревности выстрелил в Грушу. — Ну, так погоди же, постой, я и с тобой рассчитаюсь! — кричал Вихров и
взял одно из
ружей. — Стой вот тут у притолка, я тебя сейчас самого застрелю; пусть меня сошлют в Сибирь, но кровь за кровь, злодей ты этакий!
— Дай-ка, умею ли я стрелять, — сказала она,
взяв одно
ружье; ей скучно, изволите видеть, было: барин все занимался, и ей хоть бы с кем-нибудь хотелось поболтать.
Кто-то
взял его за плечи. Он попробовал открыть глаза и увидал над головой темно-синее небо, группы звезд и две бомбы, которые летели над ним, догоняя одна другую, увидал Игнатьева, солдат с носилками и
ружьями, вал траншеи и вдруг поверил, что он еще не на том свете.
— И как это вы, бедные солдатики, страдаете? Жарища-то, смотри, кака адова, а вы в своей кислой шерсти, и
ружья у вас аки тяжеленные. Нам не вподъем. На-ко, на-ко, солдатик,
возьми еще яблочко, полегче станет.
Взял я к ноге
ружье, штык отомкнул, положил подле; скинул правый сапог, дуло наставил себе в грудь, налег на него и большим пальцем ноги спустил курок.
— Гирей-хану верить можно, его весь род — люди хорошие; его отец верный кунак был. Только слушай дядю, я тебя худу не научу: вели ему клятву
взять, тогда верно будет; а поедешь с ним, всё пистолет наготове держи. Пуще всего, как лошадей делить станешь. Раз меня так-то убил было один чеченец: я с него просил по десяти монетов за лошадь. Верить — верь, а без
ружья спать не ложись.
Никогда не видавший подобных дел, имевший о них понятие только по рассказам дяди Ерошки, Оленин хотел не отставать от казаков и всё видеть. Он любовался на казаков, приглядывался ко всему, прислушивался и делал свои наблюдения. Хотя он и
взял с собой шашку и заряженное
ружье, но, заметив, как казаки чуждались его, он решился не принимать никакого участия в деле, тем более, что, по его мнению, храбрость его была уже доказана в отряде, а главное потому, что теперь он был очень счастлив.
— Слышь, Лукашка! — сказал урядник, державший в руках кинжал и
ружье, снятые с убитого. — Ты кинжал себе
возьми и зипун
возьми, а за
ружье, приди, я тебе три монета дам. Вишь, оно и с свищом, — прибавил он, пуская дух в дуло: — так мне на память лестно.
— Что теперь! Вот тогда бы вы посмотрели, что было. У нас в учебном полку по тысяче палок всыпали… Привяжут к прикладам, да на
ружьях и волокут полумертвого сквозь строй, а все бей! Бывало, тихо ударишь, пожалеешь человека, а сзади капральный чирк мелом по спине, — значит, самого вздуют.
Взять хоть наше дело, кантонистское, закон был такой: девять забей насмерть, десятого живым представь. Ну, и представляли, выкуют. Ах, как меня пороли!
— Первое, что я сделал, я снял сапоги и, оставшись в чулках, подошел к стене над диваном, где у меня висели
ружья и кинжалы, и
взял кривой дамасский кинжал, ни разу не употреблявшийся и страшно острый. Я вынул его из ножен. Ножны, я помню, завалились за диван, и помню, что я сказал себе: «надо после найти их, а то пропадут». Потом я снял пальто, которое всё время было на мне, и, мягко ступая в одних чулках, пошел туда.
— Ты, служивый, и ты, молодец, — продолжал Рославлев, обращаясь к отставному солдату и Ереме, —
возьмите с собой человек сто также с
ружьями, ступайте к речке, разломайте мост, и когда французы станут переправляться вброд…
— Теперь слушайте, ребята! — продолжал Рославлев. — Ты, я вижу, господин церковник, молодец! Возьми-ка с собой человек пятьдесят с
ружьями да засядь вон там в кустах, за болотом, около дороги, и лишь только неприятель вас минует…
— У тебя это в башке чикает! — ругался Николай Матвеич. — Разве это
ружье? Мешалка какая-то, квашню мешать… Да я его и в руки не
возьму, только руку как раз испортишь…
В начале семидесятых годов я уезжал учиться в Петербург и перед отъездом зашел проститься с Николаем Матвеичем. Это было в начале осени. У Николая Матвеича сидел в гостях его друг Емелька. Старики показались мне как-то особенно грустными. Дело скоро разъяснилось. Емелька
взял стоявшее в углу пистонное
ружье и, взвешивая на руке, проговорил...
— Ничего, одолжайтесь! я понюхаю своего! — При этом Иван Никифорович пощупал вокруг себя и достал рожок. — Вот глупая баба, так она и
ружье туда же повесила! Хороший табак жид делает в Сорочинцах. Я не знаю, что он кладет туда, а такое душистое! На канупер [Канупер — многолетняя трава с сильным запахом.] немножко похоже. Вот
возьмите, разжуйте немножко во рту. Не правда ли, похоже на канупер?
Возьмите, одолжайтесь!
Охотник, поездив несколько времени по горам и полям и не найдя нигде зайцев, сделал соображение, что они все лежат в лесу; а как на беду он
взял с собой
ружье, то, подъехав к лесу, привязал на опушке лошадь к дереву, посадил ястреба на толстый сучок, должник привязал к седлу, а сам отправился стрелять в лес зайцев.
«Теперь начинается пролет дупелей, и тут около Клейменова искать их негде; я дам тебе тройку в кибитку, Мишку егеря с его Травалем, Ваньку повара, благо он тоже охотится с
ружьем, да ты
возьми с собою своего Трезора, и поезжайте вы при моей записке в имение моего старого приятеля Маврина; там в запустелом доме никто не живет; но с моей запиской вас все-таки примут насколько возможно удобно, да не забудь
взять мне круг швейцарского сыру, который у них отлично делают в сыроварне».
— Ни за что людей терзает, — сказал он. — Как шли на походе, солдатик этот, Матюшкин, цыгарку курил. Стали — он
ружье взял к ноге, а цыгарка между пальцами; забыл, видно, на свою голову. Венцель и доглядел.
Ну, поснедали купцы, запалили
ружья, да и пошли в лес;
взяли с собой и парня, Петруху-то; ну хорошо.
— Военное дело считаю грехом —
ружья в руки не
возьму!
Он спустил курок —
ружье дало осечку; он спустил еще раз — опять осечка; он спустил в третий раз — и громадный огненный сноп вылетел из ствола и раздалось оглушительное «бу! бу!» Ему сильно отдало в плечо; и,
взявши в одну руку
ружье, а в другую топор, он пошел посмотреть, отчего шум…